Меты истории, память как жизнь
Молодежный актив областной организации ГМПР побывал в гостях у старейшего ветерана отрасли и профсоюзного движения.
Юрий Тимофеевич Батин – человек-история. Его память – огромный музей событий, кровная связка судеб и вех в истории металлургии, профсоюза, страны. Сын и пасынок советского отечества, он принял от него не один удар, но выстоял, воспитав волю и сохранив душу и сердце. Сегодня он – один из старейших ветеранов труда и профсоюзного движения, вместе с которым мы отмечаем вековой юбилей великих революций.
Страшнейший удар, с самого детства перекосивший его судьбу, – безотцовщина. Отца, заводского рабочего, у него отняла советская власть, как и у тысяч других, разделивших долю детей врагов народа. И хотя «взяли» отца по ошибке, а впоследствии реабилитировали (посмертно), черное «вражье» клеймо Юрий Тимофеевич вынужден был нести и скрывать многие годы. Еще ребенком запомнил он зловещие «воронки» 30-х годов, в которых людей увозили в небытие. Запомнил – чтобы бояться и молчать. Но даже полвека спустя, в автобиографии 1984 года, в нарушение требуемой типовой формы, он вновь молчал о факте репрессии – чтобы продолжать трудиться, быть полезным своей стране, двигать вперед любимое дело – металлургию.
Самые тяжелые дни в истории страны и для него стали самыми тяжелыми, буквально. Он хорошо помнит июнь 1941 года, хоть и было ему тогда только десять: родной рабочий поселок Куса и пионерлагерь, куда его отправили за несколько дней до войны и откуда вернули сразу после ее начала – готовить школу под эвакогоспиталь. Помнит нескончаемые военные эшелоны: мальчишки перетаскивали раненых – тяжелых мужиков, разгружали еще более тяжелую эвакуированную технику, оборудование, боеприпасы. И еще помнит могучий уральский лес, который тоже валили детские руки.
Но особенно будоражат воображение условия того времени, его противоречия, меты. Об этом теперь Юрий Тимофеевич рассказывает почти без эмоций – как заклеивали в школьных учебниках изображения арестованных Тухачевского и Блюхера, как молились на лошадей, на которых держались хозяйства и все коммуникации, весь транспорт, как ходили в обносках и как голодали. Дети, отцы которых были на фронте, получали доппитание – кусок хлеба с яичным порошком, офицерские дети – усиленный паек, а детям врагов народа – ничего, выживайте как хотите. Он выжил только благодаря неравнодушию окружавших его взрослых, на глазах которых рос и которые не верили в виновность отца.
Где родился, там и пригодился: профессию в то время и в тех местах не выбирали, скорее выбирала профессия. Отец и мать трудились на Кусинском литейно-механическом заводе, тетя строила Магнитку, и он продолжил семейный «профиль» – стал металлургом. И всю дальнейшую жизнь, вкладывая в работу руки, ум и сердце, как будто пытался доказать, что может сделать еще больше – и за себя, и за отца, которому этой возможности не дали.
Вместе со страной Юрий Тимофеевич поднимал послевоенную промышленность, трудясь рабочим на кусинском заводе. Получил специальность в техникуме, и за умелое применение знаний и навыков его направили учиться дальше, в вуз. Потом, после окончания Челябинского политехнического института (ЧПИ, ныне ЮУрГУ), был Челябинский металлургический завод: работал слесарем, механиком на стане «300-2», вальцовщиком, мастером производства. Модернизировал старое оборудование, добивался снижения убыточности. Имена, должности, высказывания – он с легкостью вспоминает всех, с кем работал, как будто было вчера. Помнит талантливых производственников, инженеров. Помнит и других – заключенных, надрывным трудом на производстве искупавших вину. А вина некоторых была лишь в том, что оказались в оккупации.
За рационализаторский подход Батину предложили работать в ЧПИ. Так он стал ученым-исследователем. Был сотрудником кафедры прокатки, написал в соавторстве несколько десятков трудов и научных статей, сделал 42 изобретения. Позже окончил аспирантуру, получил степень кандидата наук и звание старшего научного сотрудника. Продолжил научно-исследовательскую работу и закончил трудовой путь в челябинском ВНИИ металлургии.
Общественник с комсомольским и партийным опытом, Батин активно занимался и профсоюзной работой. Был председателем профорганизации кафедры в ЧПИ, а затем почти 40 (!) лет – председателем профкома ВНИИМ, коллектив которого в советские годы насчитывал больше тысячи сотрудников. Был членом обкома профсоюза металлургов, делегатом нескольких профсоюзных съездов, в т. ч. исторического – учредительного съезда ГМПР… И здесь вновь включается память: десятки лиц, имен – лидеров первичек предприятий отрасли, председателей Челябинского обкома профсоюза, руководителей других общественных организаций, деятелей органов власти. Со многими он работал тесно – добивался улучшения условий работы и жизни металлургов, участвовал в создании ГМПР, ходатайствовал об увековечении памяти жертв политических репрессий.
Страна не очень расщедрилась на госнаграды: из них у него только юбилейная медаль (к 100-летию со дня рождения Ленина), все остальные – профсоюзные. И с пенсией, судя по запустению в доме, где 87-летний ветеран сейчас живет один, совсем не разбежаться. Он тяжело ходит – настолько, что даже дверь с трудом открыл, когда навестить его приехала сегодняшняя профсоюзная молодежь – профактив ВНИИМ и представители обкома. Но он молодец, держится. Он живет прошлым, о котором может говорить часами. О том, как клети заливаются водой и охлаждаются валки, и как приспособить к работе в наших условиях новый стан, привезенный из далекого Магдебурга. Прошлое – это его настоящее, а в потоке переживаемых воспоминаний – временами и будущее.
