Скорее переплатят за сырье, чем поднимут зарплату!

Во главе угла у владельца завода – прибыль. Он скорее переплатит за электроэнергию и сырье, чем повысит зарплату работникам, уверен председатель областной организации ГМПР Юрий Горанов. Поэтому работу на многих южноуральских предприятиях никак не назовешь комфортной и престижной. О том, как относятся к труду рабочих владельцы заводов Челябинской области и почему ТОСЭРы не дали второго дыхания моногородам, в интервью «Деловому кварталу» (Dk.ru) рассказал профлидер металлургов и горняков области Юрий Горанов.

– Недавно интернет взорвал ролик, где рабочие челябинских заводов выступили за возвращение крепостного права. О видео даже зарубежные СМИ написали. Акцию поддержали ваши активисты. Что хотели этим сказать?

– Вообще, акция была приурочена к Всемирному дню единых действий профсоюзов «За достойный труд!». Молодежь решила выразить горькую иронию над тем, что происходит с рабочими заводов сегодня: выпустили видеоролик и петицию за возвращение крепостного права. Хочу подчеркнуть, что это ирония, потому что нашлись люди, которые восприняли это буквально и всерьез. Вижу, как подписывают петицию, и начинаю думать, что наше общество больно. На этом ресурсе есть петиции за легализацию проституции. Вы к этой площадке серьезно относитесь? Мы же ее использовали как способ обострить социальную проблему. Без дальнесрочных планов стать крепостными.

– Социальная проблема – это эксплуатация наемных сотрудников?

– Давайте сузим до нашей отрасли, металлургии. Но все это актуально и для других сфер, конечно. Главная наша проблема – демпинг по заработной плате, особенно в моногородах. Зарплата регламентируется договором между компанией и сотрудником, а централизованных ставок по разрядам, как раньше, нет. После того, как договор заключили, никакой работодатель зарплату менять уже не будет. Есть вариант, конечно, прийти к начальству и сказать: «Я хочу получать больше» — итог беседы предсказуем. А в моногородах, обзаведясь семьей, попробуйте потребовать что-то с единственного работодателя.

Если в крупных городах, даже промышленных, у работника есть куда уйти, да и средняя зарплата выше, то ситуация в моногородах особенно напоминает крепостное право. Там собственник завода размышляет так: «Чего это я буду платить больше, если средняя зарплата в нашем муниципалитете – 20 тыс. руб.?»

Мы же используем научно обоснованный расчет минимального необходимого уровня ежемесячного дохода работника средней квалификации, который трудится во вредных условиях металлургического предприятия. Его доход на сегодня должен быть не менее 46 тыс. руб. в месяц на всех предприятиях региона. Эта цифра не с потолка, ее по нашей просьбе рассчитал институт уровня жизни. В ней учитываются наличие в семье одного ребенка, оплата услуг и налогов, накопления, кредиты.

Но сегодня средняя зарплата в «Литейном цехе» Верхнего Уфалея — чуть больше 20 тыс. руб. Демпинг налицо! Без достойного дохода нельзя реализовать личную свободу. Свободу на перемещение, на образование, на лечение.

По сути человек лишается возможности изменить свою жизнь. Он становится крепостным. Поэтому он отдаст все, продаст последнее, чтобы его дети не связали судьбу с депрессивным городом.

– Моногородам Челябинской области присваиваются статусы ТОСЭР: их  уже пять. Но депрессивные тенденции там продолжаются. Почему?

– Объясню на примере Бакала. За два года, которые город существует в статусе ТОСЭР, новые предприятия там создали чуть больше 200 рабочих мест. В Бакальском рудоуправлении уже осталась 1 тыс. человек, и оно на грани банкротства. Идет оптимизация численности. Но все льготы – новым компаниям. Так вы сделайте корректировки! Выделите льготы для градообразующих предприятий на время, пока количество рабочих мест на новых площадках не станет сопоставимым с ними. Но при отсутствии новых рабочих мест позволять терять старые – это дорога к уничтожению моногородов. Поэтому вопросы у нас есть не только к владельцам заводов, но и к власти.

Почему при таком дефиците рабочих мест в небольших городах первое, что делают люди, когда слышат о новом предприятии, выходят на митинги за экологию? Так случилось и в Златоусте, и в Миассе, и в Троицке.

Понятно, что экономика первична. Но есть пирамида потребностей человека, в основе которой – безопасность. Если не решен вопрос с безопасностью, в том числе экологической, людям не до каких-то повышенных благ. Ещё есть такой фактор: немногие хотят изменений, боятся, что из-за потрясений, наоборот, останутся без рабочего места.

– Как от таких конфликтов при появлении предприятий избавиться?

– Стороны должны сесть за стол переговоров: государство, профсоюзы, работодатели – и решать этот вопрос. После долгих и часто непростых переговоров принимаются трехсторонние соглашения, которые являются обязательными для исполнения всеми сторонами. А при создании новых предприятий власть должна сказать: вы запускаете здесь производство, но выполняете все социальные гарантии и технологические требования, о которых договариваемся еще на берегу, и мы контролируем процесс. Если инвестор приходит, он должен принимать наши правила. Нужна некая хартия социальной ответственности, которую он не сможет не соблюдать.

– Другая острая тема: череда банкротств крупных предприятий. Обращаются сотрудники, потерявшие работу?

– Здесь тоже нужна политическая воля. Например, сейчас идет серьезное сокращение на Челябинском электродном заводе. В компании три структуры имеют аналогичные производства в других городах, но сокращение почему-то именно в Челябинске. Знаю, что областное правительство просит пересмотреть решение. Но это же бизнес! Если нельзя предотвратить увольнение, то главный вопрос – социальные гарантии. Очень часто увольняют работника по соглашению сторон и бросают, как кость, три или четыре средних зарплаты.

Но вообще-то работники должны по закону при увольнении по сокращению иметь пять зарплат: за 2 месяца до увольнения вас должны предупредить, то есть даже если увольнение случится раньше, вы эту сумму получить должны. При увольнении – еще три зарплаты: одна сразу и две – если вы встали на учет в центр занятости.

Должны быть фонды на случай банкротства или ликвидации предприятий. Да, бизнес сейчас сложно вести. Да, предприниматели говорят: «Мы не можем себе позволить социальных гарантий». Но есть же практика социально-ответственных предприятий, где не все деньги высасываются, а возвращаются рабочим в социальных программах, в индексированных зарплатах – ММК, ЧТПЗ, Ашинский металлургический, да их много.

– Как «маленькому человеку» повлиять на подобные решения бизнеса и чиновников?

— Профсоюз обеспечивает равновесие в трудовых отношениях. Только за счет коллективных договоров, через представительство работников можно достичь результата. Сейчас мы пытаемся зафиксировать тарифную ставку для работников, которая будет указана в договоре с работодателем. Мы стремимся к тому, чтобы на каждом предприятии был заключен колдоговор. У вас он есть? Нет, а значит, вы никогда не добьетесь повышения уровня зарплат. А если вы будете делать это через профсоюз, то он компетентно интегрируется в трудовые отношения.

– В беззубый челябинский профсоюз журналистов молодым людям даже в голову не приходит вступать. Почему у металлургов «комьюнити» теснее?

– Металлурги – это традиционно коллективные люди. Это всегда и во все времена большие предприятия с большими коллективами. В этом-то и беда других сфер: манипуляций, обмана со стороны работодателя там гораздо больше. Правда, есть небольшой разрыв «отцов и детей». Мы – «отцы» – за традиционные способы: выходить – в галстуках, садиться – перед телевизором. А молодежи нужны свои каналы коммуникации, на понятном им языке.

– Предпенсионеры после прошлогодней реформы уверенно себя чувствуют на рынке?

– Я сам человек такого возраста и знаю, что эта категория работников очень подвержена сокращениям. Людей выталкивают под предлогом низкой квалификации. За последний год в России уволены  сотни предпенсионеров, и никто не возмутился. Для этой группы важно увольнение не по соглашению сторон, а по инициативе работодателя. Только при этих условиях возникает возможность досрочно – за 2 года до пенсионного возраста – уйти на пенсию. Другие гарантии тоже существуют, но скорее формально. Вот, к примеру, диспансеризация. Официально дается на нее два дня. А на каких условиях? Кто дает? Можно это приурочить к отпуску? Или надо объяснительную, что ты там был?

– Ваша статистика говорит о том, что растет количество смертей прямо во время рабочего дня. О чем это говорит?

– В горно-металлургическом комплексе 70% рабочих мест предполагают вредные условия труда. Как правило, за это идет доплата и льготы. Мы провели исследование, спросили людей: «Что для вас желательнее: работать во вредных условиях с льготами или в обычных условиях без льгот?». И 80% сказали, что хотят работать во вредных условиях труда! И их жизнь туда заталкивает. Когда человек получает заболевание, он теряет рабочее место и уровень заработной платы: ну, например, из плавильщика становится кладовщиком. Поэтому он будет все делать, чтобы скрыть своё заболевание!

Главный стресс для человека – потерять работу. А норма труда растет, интенсивность растет, пенсионный возраст отодвигается. Есть даже национальный проект – «Повышение производительности труда». Смотрите, как ее можно увеличить? Есть два способа. Первый – нарастить объемы производства. Второй – уменьшить количество сотрудников, увеличив нормы труда.

Сегодня в Трудовом кодексе нет обязательности нормы труда, и собственник завода может придумать ее без всякого научного обоснования. Во главе угла у бизнеса – только прибыль, затраты на персонал должны быть минимальны. Больше будут платить за электроэнергию, сырье, но зарплаты повышать никто не будет.

В итоге люди стали все чаще искать подработку, брать несколько ставок. Отработав сутки, опять приходят на рабочие места в тяжелые условия труда. Это просто насилие над собой. Эксплуатация человека просто сумасшедшая.

Но проблема в том, что научных исследований очень мало. Можно говорить лишь о трендах. Количество смертей от общих заболеваний на работе практически сравнялось с количеством смертей по техническим причинам. 90% — сердечно-сосудистые заболевания. Причины? Недостаток прохождения медосмотров и стресс. Случается, и в 30 лет, и в 60. Но никто не доказывает предпосылки. Мастер накричал? С совещания вышел? Статистики нет.